Житель Топчихи Виктор Агеев попал в плен в Луганской области Украины 24 июня. Его обвиняют в терроризме. 22 июля его мама, Светлана Агеева, смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. Эта встреча стала возможной во многом благодаря "Новой газете", выступившей посредником между матерью и украинской стороной. Вернувшись, Светлана Агеева рассказала altapress.ru о свидании, о том, как Виктор мечтал об армии и почему известие о его службе на Украине стало для нее шоком.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. Фото: Павел Каныгин, специальный корреспондент "Новой газеты" . — Светлана Викторовна, вы повстречались с сыном. Вам стало легче?— Да, стало. Я уже по-другому себя чувствую. Я увидела, что он живой. Сказал, что здоров. Внешне выглядит неплохо. Я не увидела ничего такого, что могло бы говорить, что на него оказывается какое-то физическое воздействие. Мы успели немного пообщаться.
— О чем вы поговорили?— О семье, о его положении. Я сказала, чтобы он всегда помнил, что мы о нем думаем, каждую секунду думаем, пытаемся помочь ему.
— О чем успел рассказать Виктор?— У нас было совсем немного времени, от силы полчаса. Он рассказал, как он живет, как содержат его, кто у него был. Но он в основном спрашивал. Я рассказала ему, что идет волна в прессе, что о нем пишут. Он не знал об этом, очень удивился. Вот, собственно, и все.
— Как вас приняла украинская сторона?— Они сделали все, о чем мы, в общем-то, просили: организовали въезд в страну, сопровождали нас, были очень вежливы, помогали. Это были представители СБУ.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. — Вам удалось с кем-то повстречаться, кроме как с сыном?— Я встретилась с нашим адвокатом Виктором Степановичем Чевгузом, мы подписали с ним договор. Он украинский адвокат, профессионал, произвел на меня очень хорошее впечатление.
Уже с ним мы побывали в приемной у Петра Порошенко (президента Украины. — Прим. "СК"), оставили прошение содействовать объективному разбирательству. Затем встретились с консулом. Там нас очень хорошо приняли, заверили, что занимаются этим делом, держат руку на пульсе.
— Что вы ожидаете теперь? Вам что-то рассказали о перспективах?— Идет следствие. Я буду на связи с адвокатом. Сейчас жду, когда он изучит все материалы дела, встретится с сыном. Пока никакой определенности нет.
— Вы обсуждали возможность обмена вашего сына на украинских заключенных?— Предметно нет. Но во всех прошениях мы просим рассмотреть такой вариант решения ситуации. На мой взгляд, это самый оптимальный путь. На помилование рассчитывать нам вряд ли приходится.
Атака в "Одноклассниках" — Как вы узнали, что ваш сын попал в плен? Вам кто-то позвонил? Или вы прочитали в СМИ?— Я зашла на сайт "Одноклассники" и увидела там шквал сообщений в мой адрес с украинской стороны. Это было психологическое давление — с нецензурщиной, обвинениями. Настоящая атака. Я дар речи потеряла. А спустя буквально часа два-три мне позвонил корреспондент службы Би-би-си Илья Барабанов. Он спросил, в курсе ли я. Я ответила, что да, и уточнила у него, правда ли это.
— А официальные лица вас как-то известили потом?— Я сама начала предпринимать шаги, чтобы узнать. В конце концов мне подтвердили информацию. Я звонила топчихинскому военкому, мне очень помог правозащитник Александр Ильич Гончаренко.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. — Как отреагировали односельчане: поддерживали или осуждали?— Мое окружение — родные, друзья, коллеги — меня поддержали. Все женщины, с которыми я общалась, сочувствовали мне. Они все сами матери. Мне не высказывали негативных мнений. Люди жалели, спрашивали, чем помочь. И мне действительно помогли, в том числе финансово, когда я собиралась ехать на встречу с сыном. Наверняка есть те, кто оценивает произошедшее негативно или относятся к этому равнодушно. Я не исключаю этого. Это жизнь, это естественно.
"Даже в голову не приходило" — Сын сразу после возвращения из армии сказал, что пойдет служить по контракту? Как вы к этому отнеслись?— После срочной службы он вернулся домой. Чуть меньше года побыл здесь. Речь шла о контрактной службе как о способе заработать. У нас многие парни, в том числе его одноклассники, остались в армии на контракте — в Алейске, Топчихинском районе. Это уже практически норма — мужчинам надо где-то зарабатывать. А в армии стабильная зарплата. Сын хотел дождаться весны, чтобы стало потеплее. И в марте уехал в Ростовскую область, там он проходил срочную службу. Он взрослый мальчик, я была спокойна.
— Почему он не остался здесь, в местных частях?— Я не могу точно сказать. Он говорил, что здесь не чувствует реальной службы. К тому же там он завел много друзей, климат ему нравился. Мне даже в голову не приходило, что он окажется на Украине.
— Он не говорил вам, что собирается туда?— Нет, конечно. Не знаю, был ли у него такой прицел сразу или он возник уже потом, когда Виктор приехал на место. И оттуда он мне ничего не писал, не говорил. Все общение было очень простым: "У меня все норм. Как здоровье? С днем рождения". Ничего лишнего сказано не было, как я сейчас понимаю. Я ничего не знаю о том, как он туда попал, как это было организовано. Его нахождение там стало для меня шоком.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. Жертва ситуации — А вообще, тему происходящего на Украине вы раньше с ним обсуждали, хотя бы на бытовом уровне?— Мы смотрели документальные фильмы о Донбассе, Донецке, смотрели сюжеты, как бомбили местных жителей. Мимо этого сложно было пройти. Не могу сказать, чтобы сын как-то особенно комментировал эти вопросы. Молодой. Он не так глубоко вникал и сопереживал, как я, например. Я очень близко к сердцу это принимала.
Я недоумевала: как так? Ведь наши страны всегда были вместе. Да и другие республики СССР. Понятно, той страны нет. Но в целом мы хорошо живем, посмотрите, и с Казахстаном, и с Киргизией, и с Белоруссией. Я в студенческие годы объездила весь Союз: и в Киеве была, и в Крыму со стройотрядом, и в Узбекистане — почти везде. На этом фоне конфликт с Украиной вызывал у меня огромное недоумение. Для меня открытием стало, что нас там так не любят.
Две стороны обвиняют друг друга. Но обвиняют-то политики. А нам тяжело разобраться. Я считаю, что для любого человека, более или менее адекватного, грамотного, хотя бы немного разбирающегося в политике, это огромная горечь, разочарование, что политики не могут договориться, и народы страдают из-за этого.
— Вы не возмущались поведением украинской стороны, не обвиняли ее?— Обвинять — нет, я так не могу. Я всегда стараюсь найти причину. И в этом вопросе тоже. И всегда приходила к выводу, что неправильно в чем-то поступаем и мы, и они. Одна сторона не может быть виновата. Я до сих пор надеюсь, что наши правители найдут общий язык и что все повернется вспять.
— Вы не думали в связи с этим, что ваш сын стал в каком-то смысле жертвой?— В первую очередь я об этом подумала, что он — жертва ситуации. Где-то пропаганда сыграла свою роль, где-то что-то не так понял.
— Если бы Виктор сказал вам, что собирается на Украину, вы бы пытались его отговорить?— Конечно. Это даже не обсуждается. Даже речи не могло бы идти об этом. Он бы никогда не поехал.
— Вы не попеняли ему при встрече на его решение уехать на Украину?— Упрекнула, конечно, в том смысле, что ведь мог погибнуть, что война — это кровопролитие. Война в мирное время — это вообще ужасно... Я надеюсь на хороший исход. Главное, чтобы у него там психика не пострадала, чтобы он не сломался. Чтобы вернулся к нормальной жизни.
— Павел Каныгин, корреспондент "Новой газеты", написал, что Виктор переживает о том, как его встретят здесь при возвращении — ему рассказали, что одного из вернувшихся убили.— Я сначала не думала об этом. Первые дней 10 вообще не понимала, что происходит. Потом стала вникать понемногу. И начала действительно размышлять об этом: как он будет потом жить? Сможет ли вернуться в ту же армию, пусть в нашем районе? Сейчас я хочу поднять эту тему для самой себя, поузнавать, как живут освобожденные ребята, действительно ли существует давление или какая-то угроза их жизни. Он, возможно, что-то слышал об этом. А может быть, ему специально кто-то донес.
— Вы отслеживаете, что пишут в СМИ об истории вашего сына? Или, напротив, изолировали себя от этой информации?— Я изолировала себя в начале, у меня был шок после сообщений в "Одноклассниках". А сейчас стала читать. Я понимаю, что мнения у людей расходятся. Но это нормально. Кто-то не до конца разобрался в ситуации, у кого-то такие убеждения.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. Юношеская романтика — В Киеве вы встретились с мамой Станислава Клыха, осужденного в России (см. факт). О чем вы говорили?— Она рассказала, что случилось с ее сыном, я — что с моим. Мы объединились и обратились к главам наших государств, чтобы они помогли нам, организовали обмен.
— Мамы — главные миротворцы?— По сути да. Мы говорим от души, от сердца. Когда ты понимаешь, что твоя плоть и кровь, можно сказать, погибает… Виктор же молодой совсем. Просто вправить мозги нужно. Поговорить, объяснить. Он поймет. Не разобрался человек. И с той стороны тоже своя ситуация.
— То есть ваш Виктор никогда не был человеком фанатичного склада характера?— Нет, что вы. Он просто был таким… мальчишкой. После школы в спортзал ходил, тренировался. Не курит, алкоголем не увлекается. Любит себя в форме держать. В армию хотел попасть в ВДВ — голубые береты! Все его друзья хотели попасть туда. Это же престижно: если уж служить, то только там. Он любит, чтобы трудности были, преодолевать их. Чтобы до изнеможения. В ВДВ он не попал. Оказался в ВВС. Я думала: бог отвел. Это была романтика, чистая юношеская романтика. Я думаю, она его могла на Украину и завести.
— У вас было ощущение, что вы где-то упустили ситуацию?— Да виню я себя, конечно. Что не почувствовала.
— А ваш старший сын как оценивает ситуацию?— Ну, что он может сказать… Сначала возмущен был: "Куда его понесло?! Зачем?" Виктор немного побаивался старшего брата, в хорошем смысле слова. Первый его вопрос на свидании был: "Как Максим? Зол?" Я даже удивилась. Он очень переживает, как брат к этому относится.
— На что вы надеетесь и чего боитесь? Каковы лучший и худший для вас сценарии?— Самое главное, на что я надеюсь, что мой сын попадет в список на обмен и вернется на родину. А самое страшное, если это не произойдет или затянется.
— Вы считаете, что ваш сын виноват?— Не нужно было вмешиваться и лезть куда не нужно. Если только в этом.
Светлана Агеева смогла увидеться с сыном в СИЗО города Старобельска, где он сейчас содержится. Не маменькин сынок— Мой муж умер, когда Виктору было три года всего. Старшему тогда 14 лет было. Но назвать маменькиным сынком Виктора никогда нельзя было. Он у нас брутал. У него все мальчишеское в характере.
Только не картошка— Сыновья мне всегда помогали и помогают. Вся мужская работа на них. Я бы одна не справилась. Мы все делаем сообща, у нас дружная семья. И Виктор тоже всегда при деле был. Страшно не любит копать картошку. Говорил: "Мама, вот что угодно сделаю, только не это". Но копал.
Армия в тренде— Сегодня популярность армии заметно возросла. Я смотрела сюжет, что в весенний призыв желающих было даже больше, чем требовалось. Я это связываю с тем, что наведен порядок в армии, мне кажется, что это по времени совпадает с приходом Шойгу на пост министра обороны.
История пленаПо данным Русской службы Би-би-си, разведчик Виктор Агеев попал в плен 24 июня в районе села Желобок Славяносербского района в результате столкновения бойцов украинской 93-й отдельной механизированной бригады и разведгруппы 4-й механизированной бригады 2-го армейского корпуса самопровозглашенной Луганской народной республики.
В 2015–2016 годах Агеев проходил срочную службу в Новочеркасске Ростовской области. Затем отправился на службу по контракту. Однако в Министерстве обороны России заявили, что Виктор Агеев не проходил военную службу по контракту, а в мае 2016 года, после прохождения срочной службы, был уволен в запас. "Информация о якобы поступлении в последующем Виктора Агеева на военную службу по контракту является вымыслом украинских пропагандистов", — цитировала сообщение Минобороны Газета.ру.
В свою очередь Росбалт цитировал первого вице-спикера Верховной рады Украины Ирину Геращенко: "Мы ожидаем, что власти РФ признают его присутствие в Украине, суд должен определить меру его преступления , потому что это факты российского военного присутствия на Донбассе".