Лидер группы «Кукрыниксы» Алексей ГОРШЕНЁВ в эксклюзивном интервью корреспонденту «ВБ» рассказал о своих взглядах на творчество и вспомнил, как они с братом стали заниматься музыкой.
Любовные письма великих
Когда-то их было двое. Михаил Горшенёв, основатель и лидер «Короля и Шута», и его брат Алексей, основатель и лидер коллектива «Кукрыниксы». Михаил был старшим, поэтому и «Кукры» считались младшими братьями «КиШ». Уже почти два года, как на сцене лишь один Горшенёв, – в июле 2013-го Михаил умер, а вскоре прекратил свое существование и «Король и Шут».
В память о брате на концертах «Кукрыниксов» теперь звучат песни «Короля и Шута». Алексей продолжает творить – недавно группа выпустила сингл «Экклезиаст», с презентацией которого и выступила в Барнауле. А перед концертом, включившим в себя не только новинку, но и старые песни, музыкант ответил на вопросы корреспондента «ВБ».
– Нечасто бывает, чтобы рок-группы ездили в тур, приуроченный к выходу синглов.
– Не знаю, кто придумал такое на Западе, а в России идею продвигать альбомы через концерты и синглы можно отнести ко мне. Мы отказались от ежегодных выпусков альбома в сентябре, как это делают многие группы, чтобы к пластинке привязать тур. Наш альбом вышел в мае, к осени люди уже хотят чего-то новенького. И вот каждые три месяца мы даем определенный информационный повод, выпускаем синглы с тремя-четырьмя песнями. Специально под это меняется концепция сайта. Вот так мы держим в тонусе себя и поклонников, радуем их больше, чем если бы выпускали один альбом раз в год. А на концертах, конечно, играем не только новинки. После смерти Миши в наш плей-лист вошли композиции «Короля и Шута» – немного, но они были основополагающими в его творчестве.
– Вы выпускали дилогию из двух альбомов «Вечное сияние чистого разума», было два сольника, посвященных Сергею Есенину. Будет ли что-то еще такое же долгоиграющие, не ограниченное одной пластинкой?
– Есть такая тема, посетила мысль заняться еще одним сольником. Мне нравится самому заниматься всем, делать аранжировки, все сводить. Сейчас есть идея работы под названием «Любовные письма великих». Проблема в том, что они в основном в прозе, а мне надо их переделать в стихи, чтобы получилась песня. Например, Мюссе писал Жорж Санд – объяснялся ей в любви, говорил, как он страдает. Мне нужно его словами, с таким же смыслом все перевести в поэзию так, чтобы было как можно ближе к оригиналу. Довольно запарное дело. Я уже начал работу над письмами Эрнеста Хемингуэя к Марлен Дитрих, Льва Толстого к жене и Марка Твена к супруге.
– Когда-то вы говорили, что тексты даются тяжелее музыки.
– Да, думать ведь надо. Мелодия у меня появляется на подсознательном уровне, а с текстами сложнее. Чтобы не выглядеть глупо, надо много думать. Особенно в наше время, где есть подмена стандартов. Хочется остаться человеком, а это тяжело.
– С годами легче не становится?
– Наоборот, тяжелее. Когда молодым был, мог написать всякую чушь. Но уже сорокет скоро, стараешься все делать тонко и надежно.
Есенин – друг
– Если вернуться к проекту «Горшенёв - Есенин», есть что-то общее в вашем и его творчестве?
– Думаю, да. Считаю, мы с ним друзья, одинаковы в психологии, в понимании жизни людей, их поступков, решений, их плюсов и минусов. Мы оба самокритичны, и некоторые переживания, которые другие оставили бы при себе, выносим на общественный суд. Это у Есенина получалось лучше, чем у меня.
– Именно поэтому Есенин, а не, скажем, Пушкин или Мандельштам?
– Когда я начал вживаться в роль Есенина, мне были интересны и другие люди и их ощущения. Пушкин не такой приземленный. Они оба балагуры, но один воздушный, а другой, Есенин, более земной. Не то что не романтик, но видит другую жизнь, человеческую грязь, как от нее избавиться. Пушкин – гений, основоположник русского литературного языка. Ему солнце дало дар искать слова, Есенину – понимать людей на подсознании. Он мне ближе, тем более мы с ним в один день родились ( 3 октября . – Прим. авт. ).
– Недавно вышел фильм с вашим участием «В активном поиске». Как вам результат?
– Я давно хотел где-нибудь сниматься, у нас даже есть песня «Режиссер». Мне было интересно, как я смогу себя в этом реализовать. Ну а фильм ни позитивно, ни негативно оценивать не буду.
Огонь и философ
– Когда исполняете песни «Короля и Шута», что в душе?
– Разные песни – разные чувства. «Фокусник» – радость, «Дагон» – музыкальное давление, в нем ощущаю Мишу, как он давил на зал. «Проклятый старый дом» – больше гимновая песня, вот был Миша, давайте его помянем. «Счастье» по вокалу для меня самая сложная.
– У вас вокал похож, никогда вас не путали?
– Есть такое дело. Кстати, с отцом тоже похож голос. А сейчас иногда во время исполнения песен «Короля и Шута» специально делаю так, чтобы еще больше походить на Мишу, хотя изначально вокальная подача у нас разная.
– Читал в Интернете, что в детстве у вас была одна гитара, стояла между кроватями.
– Не так все было. Я в музыкальную школу ходил по классу аккордеона, отучился года четыре. Последняя моя оценка – кол. После этого я оттуда с радостью ушел. Я тогда даже запах мехов аккордеона ненавидел, не понимал, для чего мне это, не искал себя в музыке. А сейчас ищу.
– Кто раньше стал заниматься музыкой – вы или Михаил?
– Когда я учился в музыкальной, Миша ходил в художественную школу. Получается, что я. Но если говорить о рок-н-ролле, то Миша раньше к нему пришел.
– Музыкальные вкусы в детстве совпадали?
– Практически да. Только Миша порой ударялся в андеграундный панк-рок, который мне был чужд, например Misfits.
– К тому, что он раньше организовал свою группу, зависти не было?
– Нет, вообще никогда не завидовали друг другу. Если бы мы были одинаковые во всем, то можно было бы завидовать. Смотрю сейчас сериал «Викинги» – там братья вечно между собой что-то делят. У нас такого не было. Миша – это ветер, огонь. Я больше похож на столетний дуб, философ такой. Есть еще фраза: «Миша гонял чертей, а я их ищу». Мы разные, отличается отношение к музыке – в чем смысл устраивать соревнования?
– Никогда не хотели играть в одной группе?
– Нет, хотя в первые годы жизни Мишиной группы я там играл на барабанах самоучкой. И первое выступление вне Санкт-Петербурга было со мной – играли в Москве. За бутерброды.
– Бутерброды хоть с красной рыбой?
– Не помню. Да это и не важно тогда было. А денег на самом деле хватало только на то, чтобы на рынке купить хлеба, сала и зеленого лука.
– Нет мысли организовать фестиваль памяти Михаила или какую-то премию для молодых групп?
– Я в этом плане больше доверяю Ольге ( вдова Михаила. – Прим. авт. ), она создала фонд его имени. Говорю ей: «Дерзай, сделай фест для молодых команд». У нее нет опыта, понимания, как это лучше организовать. Но я ее все-таки настропалю.
– С племянницей Сашей, Мишиной дочерью, часто видитесь?
– Нет. Я вообще нечасто в Питере бываю, а если и приезжаю, не всегда можем встретиться – только по каким-то датам, значимым событиям.
– Вам в этом году исполняется 40. Что это за возраст для творческого человека?
– Да стремноватый возраст, честно скажу. Не понимаю, кто я, старый или молодой, что мне дальше делать. Занимался Есениным, и возник вопрос, что петь дальше, ведь уже все сказал. Выковыривать что-то еще сложно. Своеобразный творческий тупик, но он решаемый – надо продолжать смотреть за людьми, наблюдать.
P. S. Автор благодарит за помощь в организации интервью концертное агентство «Сибирские гастроли».
Фотоотчет с концерта группы, прошедшего в Барнауле 10 апреля, смотрите ТУТ.
Фото автора.