Александр Маршал в этом году на Алтай приезжал трижды: сначала выступил в Косихе на Рождественских чтениях, затем побывал на фестивале памяти Михаила Евдокимова в Верх-Обском и вот осенью дал полноформатный концерт в Театре драмы.
Нельзя не влюбитьсяВыступление Маршал посвятил своему 60-летию, исполнив за два часа свои лучшие песни: и легендарную Moscow Calling времен своей работы в группе «Парк Горького», и пронзительную «Батя», посвященную своему отцу, и патриотическую «Я русский», и, конечно же, ставшие уже классикой «Белый пепел», «Ливень», и многое другое.
- Александр Витальевич, есть у вас самый памятный концерт в Алтайском крае?
- Алтай для меня не просто концерт, а целая жизнь. Я ведь тут даже начинал, в филармонии. Давно это было, еще до Олимпиады в Москве. Приятель позвонил, сказал – в алтайской краевой филармонии есть рок-группа «Слайды», они ищут поющего бас-гитариста. А у меня тогда в Крыму уже была группа, вместе с барабанщиком Валерой поехали. Меня взяли, его – нет. Но тогда на Алтае я толком ничего не видел, мы сдали программу и почти на год уехали на гастроли. Алтай для меня не просто место на карте, это и начало творчества, и мои друзья. Это край, в который нельзя не влюбиться. Конечно, многое связано с Михаилом Сергеевичем Евдокимовым. Незадолго до его гибели я был у него в Верх-Обском, потом поехали в Белокуриху. Там у него был дом, сруб из вкусно пахнущих бревен. Мы вышли на балкон, он говорит: «Вот тут будет твой дом, там Олег Митяев построит». Я говорю: «Какой дом? Сюда же четыре часа лететь». Тем не менее он меня почти убедил, но потом случилось то, что случилось.
- Как вы с ним познакомились?
- На съемках его программы о бане. Приехал, на меня надели эту простыню, все весело, задорно. Из гримерки вышел Миша, протянул руку: «Здорово, братан». И так, слово за слово, появилось ощущение, что мы знакомы с юности, не было каких-то границ. Я понял, что это мой человек, и он, видимо, примерно так же себя чувствовал. Потом неоднократно участвовал в его программах, в Москве он тоже звал к себе. У него окна выходили на ипподром, и мы сидели перед ним до утра, разговаривали. Я ставлю его в один ряд со своим отцом, для меня его уход такая же большая потеря.
Обращение к Высоцкому- Вы давно не приезжали на Алтай, а в этом году приехали трижды.
- Все не получалось, жизнь такая, график плотный. Но мне в этом году исполнилось 60, Мише в декабре тоже было бы 60. И я понял, что лучше отложу все, но сюда приеду.
- Вы себя на 60 лет ощущаете?
- Ощущаю лет на 25-30. Но порой утром просыпаюсь, и то тут болит, то там – понимаю, все, хорош, не гуляй особо.
- Вам когда было интереснее творить, в 1980-е или сейчас?
- Тогда было не до творчества. Мы были молодые, безбашенные. Хотя в Советском Союзе и было много запретов, но мы ездили, гастролировали. Не особо парились над материалом, потому что и так собирали Дворцы спорта. Хотя надо сказать, что в основном авторами были Лёша Белов и Коля Носков, я буквально пару песен для «Парка Горького» написал. Это теперь необходимость в новых песнях, у меня много незаконченных стихов. Недавно написал песню - обращение к Владимиру Семёновичу Высоцкому, у которого тоже в этом году был бы юбилей – 80 лет. Показал Никите Высоцкому, тот попросил исполнить в программе «Своя колея». Не знаю, как ее воспримут, она довольно суровая. Обращаюсь в ней к Высоцкому, как бы он отреагировал на все, происходящее вокруг.
Знак свыше- Вы модели самолетов по-прежнему собираете?
- Да. Много еще не собранных моделей, но времени хронически нет. Это ведь не на пять минут дело, начинаешь клеить – и надо два-три дня, а то и неделю. Никуда не уезжать, иначе ничего не получится. Плюс зрение уже не то, купил такую здоровую лупу с подсветкой.
- Где все хранится?
- Дома. А еще у меня дома маленький котенок год назад появился. У мамы был черный кот Тимка, ее он пережил на год. Мамы не стало два года назад, а он умер в прошлом, 9 мая, прожил 14 лет. И вот в июне слышу со второго этажа – мяучит кто-то внизу. Выхожу – там маленький котенок, тоже черный. Откуда взялся, не знаю. Вынес ему какую-то котлету, он съел, трется об ноги. Впустил в дом, и вот уже больше года живет. Верите – нет, но как будто послание от мамы.
Что еще рассказал МаршалО сыне
- Моему сыну 20, занимается хип-хопом, в котором я ничего не понимаю. Сейчас вспоминаю свою молодость, когда папа говорил: «Что вы слушаете, что играете?». А мы слушали Led Zeppellin и подобное. Спустя годы я привез отца на фестиваль, где были Оззи Осборн, Джон Бон Джови и другие, «Парк Горького» впервые в таком масштабе выступал. Все длилось два дня, и папа все два дня просидел на трибунах, даже на обед не уходил. Потом говорил: «Как я мог это не любить, это же музыка истребителя».
Об отце
- На каждом концерте исполняю песню «Батя», посвященную отцу. В 2001 году его не стало, и не могу до сих пор себе простить, что не приехал к моменту его ухода, успел практически на кладбище. Дело не в этом, просто мы потом начинаем себя казнить, что упустили что-то такое, важное, что уже никогда не вернется. Отец был потрясающим человеком, военным летчиком I класса, полковником, командиром учебной эскадрильи. Благодаря ему многие обрели крылья. И все его называли Батей. Не потому, что в авиации так принято, а потому что он и правда для многих был отцом.
О «Парке Горького»
- Два года назад юбилей группы отмечали в «Крокус Сити Холле», играли с симфоническим оркестром. Очень приятно было видеть в зале своих ровесников, они пришли уже с детьми и внуками. И волосы уже другого цвета, и просыпаешься уже в пять утра, вместо того чтобы спать до обеда, как раньше… Мы сделали свое, мы стали одной из первых групп советской эпохи, пробившей американский шоу-бизнес. Развеяли миф о том, что у нас медведи по улицам ходят и водка течет из-под крана. В Америке она у нас текла из бутылок.
P. S. Автор благодарит за помощь в организации интервью концертно-театральное агентство «Лига-Арт».
Автор: Махначев Ярослав